Экс-глaвa Укрэксимбaнкa Мeцгeр дaл пeрвoe интeрвью пoслe скaндaльнoй oтстaвки

Кoнфликт мeжду журнaлистaми и прeдстaвитeлями Укрэксимбaнкa, кoтoрый прoизoшeл 4 oктября в кaбинeтe глaвы прaвлeния бaнкa Eвгeния Мeцгeрa, прoдeмoнстрирoвaл: нeсмoтря нa все заявления политиков и руководителей страны, вопрос защиты прав журналистов и обеспечения свободы слова в Украине до сих пор стоит очень остро. В результате конфликта 11 октября Евгений Мецгер подал в отставку. На прошлой неделе начался суд над экс-председателем правления Укрэксимбанка и другими сотрудниками финансового учреждения. Все это время Евгений Мецгер воздерживался от комментариев. В конце концов агентству Українські Новини у него интервью и расспросить его о конфликте, спровоцировавшем его увольнение, работе Укрэксимбанка и отношениях с президентом Владимиром Зеленским. UBR.ua приводит текст беседы полностью.

Является ли для вас ценностью свобода слова?

Бесспорно. Хотя вы сразу ставите меня в очень неловкое положение. Потому что, учитывая главную тему нашей встречи – инцидент с журналистами, любые мои слова относительно свободы слова будут восприниматься как минимум скептически, или не будут восприниматься вообще. И все же, отвечая на ваш вопрос: свобода слова для меня большая ценность. Также уверен, что всегда возможность свободного выражения мнений и идей в коллективе является фундаментом достижения высоких результатов. Так всегда было. И очень досадно, что в последнее время, из-за меня в том числе, в Украине снова поднимается вопрос необходимости защищать свободу слова.

Тогда как вы можете объяснить свое поведение по отношению к журналистам 4 октября?

Еще раз хочу подчеркнуть, что считаю излишней свою эмоциональность в тот момент. Я в принципе не должен так остро воспринимать провокационные и обвинительные упреки журналистов и настолько эмоционально реагировать. Тем более – как руководитель государственного банка. Именно поэтому я принес извинения, в первую очередь – журналистам «Схем» и журналистскому сообществу в целом. Также я извиняюсь за этот инцидент перед сотрудниками Укрэксимбанка, партнерами, клиентами и всеми другими небезразличными людьми.

Вы считаете это достаточным оправданием того, что произошло?

Простите, но мне кажется не совсем корректным говорить об оправдании. Один из моих жизненных принципов – отвечать за свои поступки. Как председатель правления Укрэксимбанка, оценив ситуацию, я подал в «отставку» в соответствии со своими ценностями и принципами. Это было мое личное, сознательное решение. Это решение вряд ли можно назвать «популярным» или «обычным» в настоящее время. Как председатель правления, я считал это единственным правильным шагом по защите репутации государственного банка и его коллектива. Мне не нужно было ждать, чтобы кто-то «попросил» меня с должности. Я сам создал эту ситуацию, и сам принял свое персональное решение об отставке.

И все же, что именно послужило причиной, по вашим же словам, недопустимых действий по отношению к журналистам?

Если говорить непосредственно о случившемся, то я сначала хотел бы остановиться на нескольких позициях, которые являются принципиально важными. Первое. Я понимаю, как выглядели мои действия с точки зрения журналистов. Но очень хотелось бы, чтобы на ситуацию попытались посмотреть и с моей точки зрения, сформированной спецификой работы в государственном банке. Так же как для журналистов есть свои принципиальные вещи: доступ к информации, свобода слова, общественный интерес, для банкиров также есть понятия, существенно влияющие на их оценки любой ситуации. Это, в частности, такие важные вещи, как банковская тайна, конфиденциальность, репутация банка.

Второе. Я понимаю возмущение общества, вызванное ситуацией. Как она смотрелась. Но, к сожалению, по форме того, как все происходило, суть отдельных вещей, говорившихся во время инцидента, осталась не услышанной обществом. И последнее. Я ни в коем случае не пытаюсь кого-нибудь поучать или рассказывать, как кто-то должен выполнять свою работу. Особенно когда это не касается сферы моей компетенции. Я излагаю свою позицию. Хотя актуальность отдельных проблем, возникших во время инцидента в моем кабинете, в последнее время становится все больше и, на мой взгляд, требует открытой общественной дискуссии…

Вы так и не ответили на вопрос…

Я как раз к этому переходил. Давайте начнем с того, что я всегда был открыт для общения со СМИ. Мы заблаговременно согласовали темы, которые планировалось обсудить, профессиональные подразделения подготовили рабочие материалы. Перед интервью журналисты были предупреждены: если вопросы будут существенно отступать от заявленной темы или будут поднимать банковскую тайну – можем остановить интервью. Они согласились на такой формат. И в заявленной тематике не было ни одного вопроса о кредите, выданном компаниям под залог ТЦ SkyMall.

Важный момент – интервью происходило в служебном кабинете председателя правления государственного банка. Это кабинет со специальным режимом пребывания, есть ряд положений, регулирующих правила нахождения и поведения в нем. Эти положения связаны с сохранением государственной тайны, рассмотрением документов, составляющих банковскую тайну, а также наличия в кабинете специальной правительственной связи. Среди прочего это означает, что лица, входящие в кабинет, обязаны выполнять требования председателя правления банка и уполномоченных им лиц. Еще раз подчеркну – это обуславливается специальным статусом должности и статусом государственного банковского учреждения.

Когда я понял, что дискуссия по поводу последнего вопроса становится конфликтной, я попросил прекратить интервью. Я несколько раз предупредил журналистов. Насколько я понял тогда для себя, видеозапись была прекращена. Вместе с тем, журналист продолжил задавать вопросы. А как оказалось позже, несмотря на мои просьбы, оператор запись тоже не остановил. Я не знаю, насколько это соответствует стандартам журналистской этики, но с моей точки зрения запись уже начала проводиться несанкционированно. Думаю, любому человеку было бы крайне неприятно, если его законные права не просто игнорируют, а еще прямо нарушают предварительные договоренности.

Кроме того, во время общения журналист продемонстрировал копии документов, которые касались выдачи кредита Укрэксимбанком и составляли банковскую тайну. Я позволю себе, возможно, не совсем корректную, но более понятную параллель. Какова была бы ваша реакция, если бы незнакомый человек во время общения начал доставать из своих карманов ваши вещи и демонстрировать их вам? Думаю, первая мысль, которая бы у вас мелькнула – что вас обокрали. И, скорее всего, вы были бы очень удивлены и раздражены. Именно такие эмоции я испытывал в тот момент. А теперь попробуйте поставить себя на мое место: вы договариваетесь с человеком, журналистом, банкиром, еще кем-либо об общении на определенную тему. Человек приходит к вам в гости и вдруг делает все, о чем я говорил выше. Ваша реакция?

Не готов сказать. И речь все же не обо мне. Скажите, а раньше у вас были конфликты с журналистами?

Нет. Это был первый подобный случай и последний. Урок изучен. Кстати, хотел бы отметить, что после назначения председателем правления Укрэксимбанка вместе с командой мы приложили все усилия, чтобы банк стал максимально открытым, был открыт доступ к информации, не защищенной банковской тайной. Я не раз общался с журналистами, и ваши коллеги могут подтвердить, что моя поведенческая модель всегда была крайне вежливой и толерантной к журналистам.

Тогда объясните такую вещь. Вы говорите, что ваше поведение 4 октября было недопустимым. Вместе с тем, во время недавнего судебного заседания, ни вы, ни ваши бывшие подчиненные не признали своей вины. Не кажется ли вам такая позиция непоследовательной?

Нет, не кажется. Повторюсь, я добровольно подал в отставку с должности председателя правления Укрэксимбанка. По моему убеждению – это форма профессиональной ответственности. Как гражданин – я максимально сотрудничал со следствием, выполнял и буду продолжать выполнять решение суда. То есть, я не снимаю с себя моральную ответственность за наличие самого инцидента и свое слишком эмоциональное поведение. В то же время, думаю, никто не будет спорить: я вправе не соглашаться с утверждением о том, что мои действия являются уголовным преступлением. Чтобы определить так это или нет — есть суд. И именно суд должен вынести решение на этот счет. Я уверен в том, что оно будет объективным и беспристрастным.

Понятно. Тогда давайте вернемся к вопросу, который спровоцировал все эти события. Финансирование терроризма. Вы считаете нормальным то, что государственный банк выдает огромные кредиты на $60 млн фирмам, собственник которых сотрудничает с ДНР?

Еще раз хочу указать. Конфликтная ситуация с журналистами возникла не из-за конкретного вопроса. Единственной причиной было то, что журналисты скрыто производили съемку после того, как интервью уже было завершено. Что касается самого кредита, то давайте все же оперировать фактами. Я могу утверждать, что сама структура соглашения, о которой идет речь, предполагала, что все транзакции проходили внутри Украины, через украинские компании, украинские счета в украинских банках. Банк приводил соответствующие проверки через все существующие и необходимые государственные базы данных. И наши службы дали однозначный вывод: это соглашение не несет никаких рисков с точки зрения финансирования терроризма. Поэтому я считаю, что утверждение о причастности Укрэксимбанка к финансированию терроризма является прямой клеветой и подрывом его деловой репутации. Вместе с тем, если у кого-то есть информация о связях отдельных компаний с «ДНР», такие данные должны быть переданы в правоохранительные органы и стать предметом соответствующих расследований, которые мы и предлагали сделать журналистам.

А не приходило ли вам в голову, что службы банка могли «недоработать»? Вы уверены, что проверили всю информацию о «ДНР»?

Позволю себе встречный вопрос: а вы уверены, что все лица, которые до 2014 года регистрировали компании в Донецке и Луганске, до сих пор имеют к ним непосредственное отношение? Сколько владельцев таких компаний уехали с этих территорий после оккупации и покинули свой бизнес? Или априори нацепить на всех переселенцев с нашего Востока ярлык «коллаборационист» и запретить банкам иметь с ними дело? Мне бы не хотелось сейчас переводить разговор в плоскость предположений. И еще несколько слов по поводу проверки кредитных проектов в Укрэксимбанке. Кредитная процедура в банке как нормативный документ утверждена правлением банка. Согласно этой процедуре любой кредитный проект проходит проверку 6-8 департаментов, в зависимости от его специфики.

И этот кредит – не исключение. Свои выводы по нему готовили юридический департамент, департаменты бизнеса, рисков, залогодатели, служба безопасности и, безусловно, службы, отвечающие за проверку происхождения средств и возможных рисков финансирования терроризма – служба финансового мониторинга и Chief compliance officer (CCO).

Эти выводы рассматривал кредитный комитет. Он согласовал кредитный проект и уже после этого был передан на рассмотрение правления. Кроме того, на любом этапе ветировать выдачу кредита мог Chief compliance officer (CCO) или Chief risk officer (CRO), которые избираются Наблюдательным советом банка и мне не подчинялись вообще. На завершающем этапе всех процедур, правление сообщило Наблюдательный совет о намерении выдать этот кредит. Вопросов или возражений от нее тоже не было.

Вы утверждаете, что возражений не было. Но, член Наблюдательного совета Юрий Терентьев говорит, что у департамента банковской безопасности и управления рисков Укрэксимбанка были оговорки по выдаче этого кредита. Кому верить?

Отрицание и оговорка – это несколько разные вещи. Под возражениями я имел в виду наличие голосов против на этапе, когда принималось окончательное решение. Их не было. Предостережения же, возникающие при проработке кредитного проекта, рассматриваются в соответствующем порядке профильными структурами, которые я упоминал. Насколько я знаю, этот кредитный проект рассматривался в банке 11 месяцев, несколько раз его отправляли на доработку, он корректировался, потом рассматривался снова. Были оговорки, касающиеся предыдущих бенефициаров, в которых были открыты определенные производства. Но, если вы внимательно слушали господина Терентьева, он также говорил, что при следующем рассмотрении на кредитном комитете «в ходе коллегиального рассмотрения все эти вопросы были сняты».

Более того, хотел бы подчеркнуть, что и кредитный комитет, и правление принимали решение коллегиально. Как я говорил раньше – у Наблюдательного совета возражений тоже не было. Также хотел бы добавить, что меня удивляют заявления, которые начали раздаваться после выхода расследования «Схем», что этот кредит вроде бы неработающий. За все время с момента оформления до моего увольнения платежи по кредиту уплачивались вовремя и в полном объеме. Пока мне также не известно о каких-либо проблемах с его обслуживанием. Кроме того, Укрэксимбанк получил в залог торговый комплекс стоимостью 109 млн у.е., корпоративные права на компании активодержателя и операционную компанию, а также имущественные права на арендные платежи. Так что я не могу назвать этот кредит неработающим.

Кстати, общий объем действительно проблемных кредитов в банке составляет около 107 млрд гривен, но это, к сожалению, не привлекает такого общественного внимания. Банк самостоятельно борется за право вернуть кредитные государственные средства.

Хорошо, что вы подняли тему «плохих» кредитов и других проблем Укрэксимбанка. Финансовый результат, который банк показал в прошлом году под Вашим руководством – 5,6 млрд. гривен убытков. Не кажется ли вам, что и до расследования хватало оснований для критики вашей работы?

Я понимаю, почему сейчас в мой адрес раздается столько критики. Но я не считаю, что вся она объективна. Более того, готов ответить на ряд тезисов, которые вы озвучили. Начнем с финансовых показателей. Да, финансовый результат 2020 года — минус 5,6 млрд. Но почему-то никто не говорит, что даже ввиду такого результата правительство в стратегии банка на 2021 год заложило финрезультат в размере плюс 1,6 млрд гривен. Этот показатель мы достигли уже к сентябрю, а к моей отставке он достиг 2 млрд гривен. Поэтому мне очень хотелось бы, чтобы результаты работы нашей команды оценивали комплексно, а не выдергивая одни показатели и игнорируя другие.

Я был назначен главой правления Укрэксимбанка в марте 2020 года. И на тот момент все предварительные прогнозы показывали: если мы не начнем срочно что-либо менять – ущерб по итогам года составит 10-12 млрд гривен. То есть, такой прогноз был обусловлен факторами, которые сложились еще до начала нашей работы. В итоге нам удалось сократить ущерб в 2 раза! В тот момент это уже был успех. При этом, во время аудита мы обнаружили очень большую недорезервированность портфеля. Также, что действительно удивило, банк получал процентных доходов меньше, чем имел процентных расходов, то есть работал в «минус».

Как я уже говорил, проблемная задолженность составляла 107 миллиардов гривен. И с этим тоже нужно было разбираться. Мы начали продавать на аукционах Prozzoro, СЕТАМ, залоговые объекты и сами долги. В ответ получили информационные атаки и разговоры, что мы рейдерим какие-то предприятия.

Другая проблема – манипулятивные результаты аукционов, когда заемщики пытались за три копейки выкупать свои объекты. Мы, с помощью юристов, начали бороться, судиться с этими заемщиками, бороться за реальные цены на залоговое имущество. Мы автоматизировали процессы, оптимизировали расходы, избавились от ряда непрофильных вещей, которые не должны быть в банке. Для людей, которые не очень разбираются в банковской сфере, все это может звучать слишком сложно. Поэтому приведу один показатель. Операционная прибыль банка в последние месяцы стала превышать уже 0,5 млрд. гривен в месяц. Поэтому, на сегодняшний день у банка отличная динамика, хороший потенциал. Банковская система почувствовала, что он стал сильнейшим игроком на рынке. Как мы это называли: «Великий выходит из тени». Я очень надеюсь, что эта динамика сохранится и дальше.

Считаете ли Вы, что справились с теми задачами, которые перед вами ставил Президент?

Задачи, которые ставили перед банком все стейкхолдеры, были отражены в стратегии банка, утвержденной Кабинетом Министров. Каких-либо отдельных указаний от Владимира Зеленского я не получал. Хотел бы напомнить, что у Президента нет полномочий влиять на назначение ни в одном государственном банке. Это исключительная компетенция наблюдательных советов.

Откровенно говоря, как профессионалу, несколько обидно слышно, мол я был назначен благодаря протекции. Я убежден, что более 20 лет работы в банковской сфере, в том числе 10 лет – в Укрэксимбанке, это тот профессиональный опыт, который позволил мне победить на открытом конкурсе и занять должность председателя правления Укрэксимбанка.

И именно поэтому Президент прямо на совещаниях звонил Вам, обращался на «ты» и давал указания? Не кажется ли Вам, что это очень похоже на кумовство?

Президент обращался ко мне, как к председателю правления Укрэксимбанка и поднимал вопросы, которые, по его убеждению, были в моей компетенции. Мы эти вопросы отработали и отреагировали в рамках своих полномочий. При этом я никогда не возражал, что знаком с Владимиром Александровичем, но наши отношения носят сугубо деловой характер, мы общаемся исключительно по профессиональным вопросам.Единственная связь между нами, о которой часто вспоминают – мы оба из Кривого Рога. Хотя я родился в Днепропетровске. И нет, мы не кумовья.

И в заключение. До конфликта в Вашем кабинете такие публичные выступления высоких должностных лиц против журналистов были скорее исключением. Но, за последние несколько месяцев это уже стало тенденцией. Не думаете, что Вы «открыли ящик Пандоры»?

Не хочу обобщать и готов говорить только за себя. Я долго анализировал, почему же возник этот инцидент и один из выводов таков: в мой бывший кабинет каждый вошел со своими наборами ценностей, правил и правд. Если провести аналогию с естественными процессами, то, условно говоря,  столкнулась платформа свободы слова и платформа банковской тайны – в результате возникла гора непонимания.

А если говорить о тенденциях, то очень хотелось бы, чтобы мой кейс не остался просто кучей взаимных обид, а способствовал поиску определенных точек соприкосновения, возможно даже стал поводом для создания каких-то дискуссионных площадок, на которых будут наработаны подходы для сотрудничества между журналистами, банкирами и другими заинтересованными лицами на принципах взаимного уважения и учета разных подходов, ценностей и точек зрения.