Виктoр Лaстиг, чex пo нaциoнaльнoсти, был стрaнствующим игроком и аферистом. В преступном мире он был известен под кличкой Граф. Однажды утром Ластиг сидел в кафе, пил кофе и листал газету. Ровным счетом ничего интересного: скучная политика, дешевые скандалы, Эйфелева башня требует ремонта. Специалисты не исключают, что отремонтировать не удастся и придется сносить! Так родилась дерзкая идея.

Ластиг родился в 1890 году в чешском городе Хостине. К моменту окончания средней школы он уже свободно говорил на пяти языках: чешском, английском, французском, немецком и итальянском, даровитый был мальчик. Но учеба его не интересовала. И больше всего привлекали две вещи — игра и деньги. А еще, как выяснилось чуть позже, человеческие слабости и страсти. Сразу по окончании школы он ушел из дома и отправился путешествовать по Европе.  

После нескольких арестов за мелкие проделки и бесчисленной смены мест обитания Виктор Ластиг обосновался, конечно же, в Париже — культурном, а главное, игорном центре Европы того времени.

В Париже Ластиг в совершенстве овладел покером и бриджем, превратившись в профессионального игрока. Он так поднаторел в этих играх, что они вполне обеспечивали ему безбедное существование

Он становится постоянным пассажиром трансатлантических пароходных рейсов. Разъезжая из Европы в Америку и обратно в каюте-люкс.

Любая игра, любое мошенничество были для Ластига не только и не столько коммерческим предприятием, сколько работой режиссера и актера одновременно. Надувательство привлекало его не только тем, что приносило неплохие доходы; оно давало ни с чем несравнимое чувство превосходства над жертвой.  

Ластигу, прочитавшему в газете заметку про нуждающуюся в ремонте национальную гордость Франции, пришла в голову одна из самых гениальных афер столетия. Выбежав дождливым мартовским утром 1922 года из кафе, он уже знал, что нужно делать. Это было озарение: он продаст Эйфелеву башню!  

От имени высокопоставленного чиновника он послал приглашения на правительственных бланках ряду крупнейших сталелитейных магнатов Европы, предложив им принять участие в обсуждении трудной судьбы Эйфелевой башни.  

Для встречи снял номер-люкс в самой дорогой гостинице Парижа. И, от имени правительства Франции, объявил тендер на продажу Эйфелевой башни: якобы появилось решение о ее сносе и продаже на металлолом.

Дельцы затаили дыхание: общий вес башни — около 9 тысяч тонн, вес одних металлических конструкций — 7,3 тысячи тонн. Причем стартовая цена, «предлагаемая» правительством, была ниже стоимости металлолома. О таком подарке судьбы можно было только мечтать. Ластиг предложил контракт на конкурсной основе. Еще раз акцентировав внимание на том обстоятельстве, что действовать нужно в обстановке строжайшей секретности. «Для объективности» он принимал заявки в запечатанных конвертах.  

Никто не имел права нарушить обет молчания до начала демонтажа, который должен был случиться внезапно, в день, назначенный правительством после подведения итогов тендера, — дабы поставить общественность перед свершившимся фактом.  

Во время беседы с коммерсантами Ластиг сделал еще один чрезвычайно сильный психологический ход. Он намекнул на бедность «скромного государственного служащего», а затем, уже в процессе сбора заявок, изображая невинность, получал взятки от самых «расторопных» претендентов (практически, со всех). Чем лишний раз убедил магнатов в реальности предложения и развеял последние сомнения в серьезности мероприятия.  

Потомив «конкурсантов» ожиданием решения, Ластиг выбрал самое выгодное по цене предложение и выдал победителю тендера фальшивую лицензию на демонтаж башни, взяв с него чек на $50 тысяч. По тем временам, это были очень большие деньги (исходя из нынешних цен на металлолом, эта сумма сейчас была бы как минимум в тридцать-сорок раз больше).  

В указанный в лицензии день представитель победителя тендера во главе бригады монтажников появился у подножия Эйфелевой башни и предъявил правительственное распоряжение на гербовой бумаге. Печати выглядели как подлинные — администрация и охрана башни были в замешательстве: никаких распоряжений от вышестоящих инстанций не поступало. Но предъявленные документы действительно выглядели правдоподобно.  

Выяснение заняло еще какое-то время. Скандал после короткого разбирательства замяли. Никто не был заинтересован в огласке, не исключая и потерпевших.