Рeфoрмa гoсудaрствeнныx финaнсoв являeтся oднoй из ключeвыx для Укрaины. Нo рeфoрмa рeфoрмe рoзнь

Экономический эксперт Алексей Кущ

Часто можно услышать мантры о том, что нам необходимо снизить расходы бюджета до 20% ВВП. Допустим, мы реализовали данную «мечту». И получили расходную часть бюджета на уровне 800 млрд грн на 41-миллионную страну. Это полный развал экономики и крах государства.

Ведь что будем урезать?

Расходная часть бюджета в нынешнем году составляет 1,35 трлн грн – то есть, цену государства можно определить в 33-34% ВВП. Но с учетом того, что у нас бюджет хронически недофинансируется по расходам на 1-2%, получим около 30% от валового продукта. 

И резать там особо нечего: 6% на оборону (в этой сумме существенная часть – это довольствие личного состава, денег на техническое развитие и модернизацию армии почти нет); 4% ВВП на образование – и так явно недостаточно; 3% на медицину при нормах бюджетного кодекса на уровне 5% – вновь недофинансирование; капитальные затраты – 3%, что недостаточно даже для простого возобновления основных средств (тему бестолкового «Большого строительства» оставляем за скобками). Еще мизер на науку – при законодательном нормативе в 1,7% от ВВП. А 2% на госуправление не дает широкого маневра для экономии, речь может идти о сокращении затрат разве что на 0,5%. 

Да и 7% на социальную защиту тоже мало – необходимо наращивать до 10% ВВП, ведь в этом показателе 278 тыс. новорожденных, получающих разовую помощь, почти миллион детей с регулярными выплатами, 324 тыс. матерей-одиночек, 195 тыс. малообеспеченных семей, 470 тыс. инвалидов.

Расходы на отраслевую поддержку, стимулирование МСБ, науку, спорт, культуру, региональное выравнивание – уже и так на нуле, здесь возможен лишь рост затрат.

Можно, конечно, не платить пенсии, не лечить и не учить, не защищаться, окончательно обвалить коммунальную сферу и добить в хлам инфраструктуру. Но такая низкая цена государства приведет лишь к его окончательному распаду. Наша экономика и социальная сфера – это высохшее поле, особенно в части доходов пенсионеров и затрат на социальный капитал: науку, образование и медицину. И то, что бюджетные каналы забиты грязью коррупции – это не повод эти каналы окончательно забетонировать. Их нужно расчистить и расширить. И дать экономике и социальной системе условную воду в виде должного уровня государственных расходов.

Тем не менее, нам часто демонстрируют пример Китая и других развивающихся стран, которые действительно снизили относительную цену государства в процентах к ВВП. Вот только при ближайшем рассмотрении оказывается, что в абсолютных цифрах затраты на социальный капитал там только… растут. Как же так выходит, где противоречие?

Здесь мы имеем дело с простой формулой: цена государства = бюджетные расходы / ВВП. Нам все время предлагают «резать» числитель формулы, то есть расходы. А что, если главное в цене государства – это знаменатель, то есть рост ВВП? И на примере Китая именно так и происходит. Государственные затраты в абсолютном измерении все время растут, но экономика увеличивается еще быстрее – и таким образом относительная цена государства снижается естественным, а не противоестественным, искусственным путем.

Одни из краеугольных камней роста ВВП – это реформа публичных финансов.

В этой связи проанализировал главы налогового комитета Даниила Гетманцева относительно реформ публичных финансов в 2019-2021 годах.

Там есть количественные показатели: кратный рост поступлений по НДС – и, как следствие, увеличение сборов по налогу на прибыль предприятий (тут можно сказать, что чем лучше государство собирает этот налог, тем сильнее звучат популистские крики о необходимости введения налога на выведенный капитал).

На данный момент набор инструментов по деофшоризации еще не работает, но даже превентивный риск их применения существенно повлиял на модели налоговой оптимизации, особенно, с учетом усиления финансового мониторинга. Это, пожалуй, наиболее сложная реформа, о которой говорили годами, если не десятилетиями – и которая сейчас начала сдвигаться с мертвой точки.

Каждый год бизнес выводит за рубеж примерно 6 млрд. дол.

Запуск обмена налоговой информацией позволит выявлять конечных бенефициаров контролируемых иностранных компаний – и тогда уже не получится продавать на венскую прокладку железную руду по 60 долларов с перепродажей оной по 220 долларов на мировой рынке, когда 180 долларов с продажи выводится на офшор, без уплаты налогов в Украине.

За 2022 год придется задекларировать свои контролируемые иностранные компании и в дальнейшем ежегодно подавать отчет об их деятельности с применением метода сквозного налогообложения.  В этом варианте налог с продажи сырья придется заплатить в украинский бюджет в любом случае, и тогда можно будет подымать пенсии и социальные стандарты.  

Запуск Бюро экономической безопасности. Здесь есть претензии к проведению конкурса и персональному назначению, но сама институция крайне важна – и я писал об этом еще задолго до появления закона о БЭБ. В нашем обществе есть стереотипное представление о «правильной» борьбе с коррупцией и уклонением от уплаты налогов: в стиле следственной группы Гдляна-Иванова во времена Перестройки позднего СССР. Со столами, заваленными кэшем, и золотыми слитками. На самом деле, нынешняя коррупция и налоговая минимизация уже давно обитает на серверах компьютеров – на многочисленных офшорных счетах и в виде миллионов банковских транзакций. И бороться с ней надо тоже сидя за компьютером, с помощью специальных финансовых алгоритмов и аналитических способностей следователя. Именно поэтому БЭБ должна заменить формат «физического контакта» налоговой милиции с налогоплательщиком. Заменить на превентивные методы и глубокий анализ. Получится ли – покажет время.

Но главная задача Бюро на сегодня (в части первоочередных тактических задач) – борьба с теневым рынком табака и алкоголя, благодаря чему акцизные сборы могут существенно увеличиться – ведь на сегодня в Украине более 50% оборота алкоголя находится в тени, а анализ акцизных сборов по табаку показывает реальный рост «тени» и в этом сегменте рынка подакцизных товаров. Работа налоговой по данному направлению полностью провалена и одними методами администрирования уже не обойтись, нужно подключение возможностей БЭБ. 

Механизм авторизованного экономического оператора и совместный транзит позволят синхронизировать нашу таможню и движение товаров с таможенными органами ЕС, упрощая процедуру товарного пересечения границы, но при этом усиливая механизмы выявления контрабанды.

К позитиву можно отнести и реформу рынка платежных систем с появлением новых качественных сервисов.

Перепрошивка моделей финансового мониторинга позволила усилить администрирование НДС, блокировок налоговых накладных стало меньше, а налоговые сборы – выше.

Закрыта «кормушка» площадок по оценке. Как по мне, норма по своему эффекту сродни отмене техосмотра на «лицензионных СТО». Напомню, были ликвидированы «авторизованные электронные площадки», которые выполняли посреднические функции при загрузке отчетов об оценке в Единую базу данных отчетов об оценке, их еще называли «площадками Яценко» и они зарабатывали на воздухе один миллион гривен в день.

Я часто дискутирую и критикую некоторые предложения Даниила Гетманцева. Но у меня есть один маркер – при оценке тех ли иных реформ я стараюсь больше обращать внимание не на тех, кто их поддерживает (там бывает много лживых почитателей), а на тех, кто их критикует (тут всегда искренне).

Это специфика нашей экспертной среды.

Гетманцева критикует целый легион грантовых площадок и сторонников «простых решений», когда простота хуже воровства, как в народной пословице. Гетманцев собрал на себя критику всех тех, кто «реформировал» украинскую экономику с 2014-го года. Тут «птенцы гнезда соросова» солидаризируются с «птенцами гнезда петрова» и такими же «птенцами гнезда михеилова». Все эти люди уже имели шанс запустить модель роста в Украине, но вместо этого «зареформировали» страну до потери сознания. А тут за деревьями можно и леса не увидать. Именно поэтому важно не только критиковать, что я и делаю – но и акцентировать внимание на позитивных моментах и успехах, когда они объективны.